К 100-летию института YIVO. Часть 2-ая

Яков Бунка. Сапожник (1974), С Торой (1978), Музыкант (1978), Едок картофеля (1978), Белая коза под детской кроватью (1974)

Яков Йосель Бунка (1923-2014) был еврейско-литовским народным художником и скульптором. Его народные произведения искусства видели не только литовцы, но и международная публика. Его отличительный стиль, в котором переплетаются еврейские и литовские художественные традиции, включает узнаваемых персонажей Ветхого Завета, персонажей еврейских песен, мастеров из повседневной городской жизни и память о жертвах Холокоста. Глядя на скульптуры Бунки, мы могли бы применить слова Юстинаса Веножинского о его самой талантливой еврейской студентке-художнице межвоенного периода Черне Перчиковичюте (1912-1942): «Она ничему не подражает, ни одному из художников мира, даже не видела их, но, изучая наши рупинтоели (традиционные литовские деревянные скульптуры) и народное искусство, она нашла свое совершенно иное мировоззрение.

Ян Морачинский (1807-1870)

"Швея (Еврейка, вдевающая нитку в иголку)". 1850 г. В самом конце XVIII-го века и в XIX-ом веке художники нееврейского происхождения обратили внимание на евреев небольших городов, которые дольше, чем в городах или в Западной Европе, сохраняли свой традиционный религиозно-связанный быт, свой архаичный, медленно модернизирующийся облик. Взгляды еврейских и христианских художников совпадали по мере модернизации евреев, либо потому, что они хотели запечатлеть традиционных евреев, не затронутых модернизацией, как приходящую в упадок группу, либо потому, что они естественным образом видели евреев, погруженных в повседневные дела и ничем не отличающихся от евреев-христиан. Женщина (возможно, даже швея), вдевающая нитку в иголку у окна, продавцы поношенной одежды и другие торговцы, перемещающиеся по улицам города в поисках потенциальных покупателей или останавливающиеся с тележками товаров у таверны, составляли общий образ повседневной жизни и естественной части персонажей его пейзажа.

Луис Филипп Альфонс Бишбуа (1801–1850), Изидор Лоран Деруа (1797-1886), Константин Бенедикт Антанас Кукявичюс (1818-1840), Йонас Казимерас Вильчинский (1806-1885)

"Еврейские купцы в окрестностях Вильнюса". 1848 г.

Марцелий Янушкевич (1806 - 1859)

"Евреи на улице". Начало 19-го века.

Винцент Смоковский (1797–1876)

"Еврей на скачущей лошади". 19-ый век. Карикатура, отражающая общественные стереотипы той эпохи о евреях, которые не служили в армии и не работали на земле. Герой этой работы, похоже, не способен справиться с тем, что тогда было довольно распространенным занятием и навыком — верховой ездой.

Эмануэль Мане-Кац (1894-1992)

"Раввин в желтой мантии". Начало 20-го века.

Гирш Лейбович (1700-1770)

"Марцин Миколай Радзивилл". 1758 г. Найдя граверов, которые взялись бы превратить живописные портреты представителей Несвижской ветви Радзивиллов в тиражируемые гравюры, представитель этого могущественнейшего рода Миколай Казимир Радзивилл- Рыбонька 16 октября 1747 года подписал с Лейбой Зыскеловичем и Гиршей Лейбовичем договор поручения. Идея заключалась в том, чтобы подготовить графические изображения 165 портретов Радзивиллов на медных пластинах и напечатать их при издании альбома «Icones familiae ducalis Radivillianae» (1758)

Залман Шнойр (1887-1959), Герман Штрук (1897-1944)

"Берлин. 1923 г.

Герман Штрук (1876-1944)

"Без названия". Начало 20-го века. Хаим Аарон бен Давид (известный нам, как Герман Штрук, 1876-1944) родился в Берлине в конце XIX-го века в богатой купеческой семье. Получив традиционное религиозное образование, мальчик интересовался искусством, поэтому в девятнадцать лет (1895) начал учиться в Берлинской академии изящных искусств. Эта перемена не повлияла на его отношения с религией: он оставался набожным евреем, практикуя традиции иудаизма в повседневной жизни.

Герман Штрук (1876-1944)

"Мавзолей Виленского Гаона на еврейском кладбище Шнипишкес. 20-ый век. В Германии Г. Штрук прославился как график, передавая свой талант ученикам, превзошедшим его по славе: Марку Шагалу, Лезеру Ури и Максу Либерману. Художник, тяготевший к романтизму и реализму, создавал офорты и гравюры людей и пейзажей, размер которых всегда был почти стандартным — не больше книжной страницы.

Герман Штрук (1876-1944)

"Панорама Вильнюса. Начало 20-го века. График часто зарисовывал то, что его окружало. В основном это были анонимные фигуры раввинов, торговцев, детей и женщин, нищих, а также сцены из природы и архитектуры. Г. Штрук вращался в либеральной среде творцов, отождествляемых с движением «Берлинский сецессион», куда входили импрессионисты, экспрессионисты, секуляристы и евреи. Эта среда позволяла творцу работать, показывать свои работы и при этом не чувствовать конфликта с иудаизмом.

Герман Штрук (1876-1944)

"Аушрос Вартай". Начало 20- го века. В 1914 году, с началом Первой мировой войны, Герман Штрук добровольно вступил в немецкую армию. Он дослужился до должности начальника Управления по делам немецких евреев на Восточном фронте (Ober Oste). Из-за военных действий и текущих обязанностей он оказался в Вильнюсе во время войны, и посетил Каунас.

Герман Штрук (1876-1944)

"Портрет женщины". Начало 20-го века. В сотрудничестве с антропологом Феликсом фон Люшаном (1854-1924) он подготовил досье из почти сотни портретных литографий, таким образом пытаясь научно и художественно зафиксировать этнические группы Восточной Европы. В результате этой деятельности сохранились зарисовки, представляющие различные группы литовских евреев - документальный фильм о местном населении.

Герман Штрук (1876-1944)

"Без названия". Начало 20-века. Евреи, которых Г. Штрук встретил и увидел в городах Российской империи, в том числе в Вильнюсе и Каунасе, были для него диссонансом с эмансипированными, мало чем отличающимися от других, немецкими евреями, такими, как он сам.

Герман Штрук (1876-1944)

"Портрет мальчика". Начало 20-го века. Оказавшийся в Литве, увидел евреев глазами западного еврея, которых связывали ограничения Российской империи и застрявших в традициях, обособленной от других, повседневной жизни. Западные евреи, по крайней мере, с XVIII в. II в. или XIX в. до н. э. уже представляли себя открытыми, современными и похожими на европейцев.

Портрет Виленского Гаона в книге Давида Ливни «Йерушалаим де-Лита», т. 1 (литовский: «Иерусалим Литовский»). Тель-Авив. 1930

Парадоксально, но на всех портретах узнают Виленского Гаона (ивр. мудреца) Элияху бен Соломона Залмана (1720-1797), но никто не знает, как он выглядел на самом деле, поскольку религиозный еврей не был склонен позировать. Сочетание искусства, воображения, формирования общественного мнения и технологий печати позволило репликам Виленского (Виленского) мудреца стать популярными и распространиться по всему миру. Все из примерно десятка известных сегодня изображений Виленского Гаона, созданных разными авторами в XIX веке, важны не своей портретной точностью, а символическими знаками достоинства, мудрости и авторитета, отраженными в лице и позе, а также особенностями среды, в которой действуют люди огромной известности и влияния, такими как религиозные книги на полках и на столе, свеча для освещения во время учебы, перо и чернильница для записи мыслей. Развитие печатного дела и возможность недорогого воспроизведения портретных отпечатков «принесли» Виленского Гаона в каждый еврейский дом, как напоминание — еврейская пословица гласит, что если захочешь, то станешь Гаоном.

Якоб Мессенблюм (1894-1933)

"Различные рисунки". Начало 20 - го века. Якоб Мессенблюм (во время проживания в Париже — Жак Миссен; 1894-1933) — живописец и график, изучал искусство в Вильнюсской художественной школе. После переезда в Каунас стал одним из художников еврейского происхождения, наиболее активно занимавшихся искусством.

Якоб Мессенблюм (1894-1933)

"Различные рисунки". Начало 20 - го века. Преподавал рисунок в двух еврейских реальных гимназиях, его учеником был художник и скульптор Неемия Арбитблат (1908-1999). В 1921 и 1923 гг. Я. Мессенблюм участвовал в выставках, организованных Литовским обществом художников, проводил персональные выставки, но большего признания не получил. Его критиковали за то, что его художественное направление было неясным, в его творчестве преобладали разнообразные приемы или новаторство, которые никуда не приводили.

Якоб Мессенблюм (1894-1933)

"Различные рисунки". Начало 20 - го века. В 1924 году начался новый этап в жизни художника. Он поселился в Париже, продолжал пробовать себя в разных художественных течениях (импрессионизм, кубизм, французский импрессионизм и неореализм), выставлял свои работы на престижной выставке современного искусства в Версале. Его работы приобрели музеи Европы и США.

Якоб Мессенблюм (1894-1933)

"Различные рисунки". Начало 20 - го века. В Литве тоже возрос интерес к творчеству Я. Мессенблюма. После смерти художника (1933 г) его работы экспонировались на выставках литовского искусства в Латвии и Эстонии. Огромный интерес вызвала посмертная выставка в зале бывшего кинотеатра «Оаза» (Каунас, 1934).

Якоб Мессенблюм (1894-1933)

"Различные рисунки". Начало 20 - го века. Один из организаторов выставки сказал о Якобе Мессенблюме:" Примечательно, что на каждой своей выставке посетитель может почувствовать проявления еврейского национального духа. Этот дух говорит из каждой картины так ясно, как будто это не свидетельство отдельного человека, а целого народа о своем настоящем, о различии натуры, о великом призвании. Дух национального призвания все еще жив в евреях. Евреи не становятся идолопоклонниками."

Благословение детей накануне Дня искупления (Йом-Киппур)

Вильно. 1902 г.

Марк Антокольский (1843 - 1902)

"Голова Христа". Вторая половина 19-го века. Марк Антокольскис (1843-1902) родился в Вильнюсе и жил здесь примерно до восемнадцати лет, когда влиятельные люди заметили молодого человека, который интересовался искусством и пытался научиться резьбе по дереву. Говорят, что Марк, не говоривший по-русски, был принят в Петербургское художественное училище по рекомендации жены виленского генерал-губернатора.

Марк Антокольский (1843 - 1902)

"Голова Христа". Вторая половина 19-го века. Он чувствовал себя более финансово свободным, выполняя заказные работы - монументальные масштабные скульптуры российских императоров и императриц или других высокопоставленных административных чиновников. Такие работы были в Вильнюсе, например, памятник Екатерине II на Соборной площади. Однако из-за растущего антисемитизма в России и ограничений, наложенных на евреев, М. Антокольскис эмигрировал в Западную Европу, проводя большую часть времени в Париже.

Марк Антокольский (1843 - 1902)

"Бюст неизвестной девушки". 1877 г. Барельефы Страстей Христовых на выставке представляют собой характерный для христианской иконографии и традиции образ страдающего Христа, однако в свободной художественной среде Парижа художник пошел другим путем и создал изображение Христа, как Иисуса Иудея — скульптуру в полный рост, не содержащую христианских сегментов. Концепция Иисуса Христа, как Иудея вызвала большой ажиотаж. Позднее Марк Шагал также изобразил Распятого Христа, как Иудея, покрывающего свое тело талитом.

Здание Института YIVO - экстерьер. 1933 г.

Еврейский исследовательский институт (Yidisher visnshaftlekher institut), основанный в 1925 году в Берлине по инициативе лингвиста Нахума Штифа (1879-1933) и польском Вильнюсе, где начал свою деятельность в квартире лингвиста, переводчика и ученого Макса Вайнрайха (1894-1969) на Погулянке (ныне ул. Й. Басанавичюса), а вскоре стал широко известен под аббревиатурой YIVO. После нескольких лет работы стало ясно, что растущим сокровищам еврейского наследия необходимо место для хранения и исследователи, которые могли бы с ними работать. В 1929 году начался сбор средств на строительство здания, и в 1933 году YIVO переехал в двухэтажное здание по адресу ул. А. Вивульскё, 18. Здание идеально подходило для хранения и сохранения архива, который быстро рос благодаря широкой сети добровольных помощников. Его исследователи выбрали Вильнюс в качестве своей штаб-квартиры, как важный центр еврейской культуры того времени, и сосредоточились на исследовательских темах, касающихся восточноевропейских евреев и языка идиш. На момент основания YIVO на идише говорили около 11 миллионов человек по всему миру. Литовский еврейский диалект идиша, литвиш, был признан общим, и его стандартизация и популяризация является одним из исторических и современных направлений деятельности YIVO сегодня. Характеризуясь высочайшими стандартами академической деятельности и последовательно собирая, сохраняя и исследуя исторические источники, периодические издания, книги, искусство, фольклор и данные, раскрывающие социальное положение и психологическое состояние евреев, институт стал известен во всем мире, и евреи считают его источником национальной гордости. За пятнадцать лет своей работы в Вильнюсе институт опубликовал более ста публикаций в области социальных и гуманитарных наук.

Работа в библиографическом отделе YIVO. Февраль 1930 г.

При основании института был сформирован консультативный совет под названием «Попечители». В его состав вошли известные нам сегодня личности: историк и сторонник еврейской автономии Семен Дубнов (1860-1941), немецкий и американский физик, создатель теории относительности Альберт Эйнштейн (1879-1955), австрийский невропатолог, психиатр, психолог, пионер психоанализа Зигмунд Фрейд (1856-1939), ученый, фольклорист, раввин и сионист Мозес Гастер (1856-1939), американский антрополог и лингвист Эдвард Сапир (1884-1939), философ, политический и социальный мыслитель, пропагандист идиша Хаим Житловский (1865-1943).

Письмо Марка Шагала (1887-1985) Семену Дубнову (1860-1941) по случаю 75-летия на русском языке. Написано во время визита в Вильнюс по случаю выставки М. Шагала в YIVO. Шагал размышляет о еврейском искусстве. 1935 г. С. Дубнов - историк еврейского народа.

Проект речи Марка Шагала (1887-1985), произнесенной на всемирной конференции в Вильнюсе по случаю десятой годовщины основания YIVO. Вильно. Около 1935 года. Речь, вероятно, была произнесена на идиш. В ней М. Шагал поднимает мысль о необходимости пропагандировать еврейское изобразительное искусство, и уделять ему столько же внимания, сколько языку и литературе.

Открытка от Иды Шагал (Париж), адресованная Институту YIVO (ул. А. Вивульскио, 18, Вильнюс). В ней говорится, что Ида получила письмо из Вильнюса. Она спрашивает о новостях о новом доме своих родителей и сообщает, что у нее все хорошо. Она упоминает Маританов, Изаака и его больную дочь, работу Муси (Мишеля) и отъезд Щупака. 11 августа 1935 г.

Открытка от Иды Шагал и Мишеля Рапапорта (Париж) на французском языке, адресованная Институту YIVO (ул. А. Вивульскио, 18, Вильнюс). Ида спрашивает о родителях: благополучно ли они добрались, как прошла поездка по Германии, как их приняли. С нетерпением ждет телеграмму. Муся (Мишель) много работает. Они переехали к Шагалам, все хорошо, новая уборщица отличная. Вместе с письмом сохранилась гашеная польская почтовая марка 1935 года. 3 августа 1935 г.

Интерьер Художественного музея Института YIVO. 1936 год.

Израиль Коэн (1879-1961) посещал Вильнюс несколько раз в межвоенный период по официальным делам. Поскольку Холокост происходил в Восточной Европе и Литве, его история еврейской общины Вильнюса «Вильнюс» была опубликована на английском языке в Соединенных Штатах в 1943 году. Она передает историческое и выдающееся прошлое вильнюсских евреев и впечатления автора о Вильнюсе в конце 1940-х годов. Хотя, как сионист он больше интересовался проявлениями еврейской культуры, при написании о Вильнюсе, Коэн не мог обойти вниманием факт и важность деятельности YIVO, он даже посвятил ей несколько концентрированных абзацев: «Именно в Вильнюсе в 1925 году был основан Еврейский исследовательский институт (обычно сокращенно YIVO). Цель этого института: собирать и регистрировать самые разные издания на идиш — книги, брошюры, периодические издания, а также поддерживать и публиковать исследования. YIVO располагался в хорошем районе, в современном двухэтажном здании с подвалами, современно защищенными от огня и воды, где хранились старые газеты и архивы.

Авраам Суккевер у руин здания института YIVO на улице Вивульского. 1944 год

Обширная коллекция YIVO свидетельствовала обо всех основных аспектах еврейской жизни и мысли и была разделена на разделы истории, социологии, филологии, педагогики и культуры (секция культуры включала отделы искусства, театра, музыки и фольклора). YIVO регистрировал еврейские газеты со всего мира и составлял картотеку всех их важных, особенно подписанных, статей. Эта организация также хранила чрезвычайно интересную коллекцию портретов актеров идишского и еврейского театра, афиш и объявлений к выступлениям, а также не менее ценную сокровищницу еврейской музыки. <...> Библиотека YIVO вмещала 20 000 экземпляров книг (не только на идиш) — большинство из них были подарены авторами и издателями — и множество рукописей известных писателей. Одна комната была отведена под исследования: в ней молодые ученые углублялись в различные аспекты идишского наследия. На территории института был небольшой дом, в гостевых комнатах которого могли останавливаться известные исследователи из других городов и стран, приезжавшие в город. Главное здание YIVO было тщательно спланировано так, чтобы при необходимости можно было легко добавить еще один этаж» (Израэль Коэн, Вильнюс. История еврейского Вильнюса, перевод с английского Мигле Анушаускайте, Вильнюс: Hubris, 2022, стр. 289-290).

Авраам Суккевер, Израиль Зеликман и Герсон Абрамович несут сокровища YIVO, спрятанные во время войны, в новый Еврейский музей

Вильнюс, 1944 г. Посетители здания в межвоенный период оставались под неизгладимым впечатлением от вестибюля с его широкой колонной лестницей, над которой висела карта мира. Мигающие точки на ней указывали на сеть сотрудничества YIVO. Во время Второй мировой войны (1944) здание YIVO было разрушено, как и вся еврейская жизнь Вильнюса и Литвы (мемориальная доска, отмечающая место здания, была открыта в 2019 году).

Рабочие сортируют книги в здании YIVO. Вильнюс. 1942-1943

Йоханнес Пауль, эксперт нацистского штаба Розенберга, прибыл в Вильнюс во время Холокоста. Ему была поручена миссия по оценке, отбору, конфискации и транспортировке в Германию наиболее ценных артефактов еврейской культуры. Среди его целей были архивные коллекции и библиотека YIVO. Книги и другие ценные материалы, не представляющие интереса для нацистов, подлежали уничтожению. В реквизированном здании YIVO был создан сортировочный центр культурных ценностей, в котором работали сорок заключенных-интеллектуалов из Вильнюсского гетто. Им предстояло решить, что следует упаковать и вывезти в Германию, а что следует отправить на местные бумажные фабрики. Эту группу узников гетто, неофициально возглавляемую поэтом Шмерке Качергинским, которая, перехитрив охранников гетто, тайно перевозила книги и рукописи, прозвали «Бумажной бригадой» (идиш: Papier brigade). Такая незаконная деятельность каралась смертью. Под гетто был построен бункер для хранения рукописей, которые удалось спасти и привезти в Вильнюсское гетто, и этим занимался другой идишский поэт, Авраам Суккевер.

Бумажная бригада. 1940- е годы

Помимо «Бумажной бригады», Антанас Ульпис (1904-1981), руководитель Дома книги Литовской национальной библиотеки имени Мартинаса Мажвидаса, внес вклад в сохранение наследия YIVO. Благодаря его усилиям в течение нескольких десятилетий в советское время документальное и литературное еврейское наследие, оставшееся в Вильнюсе, тайно сохранялось в комплексе церкви и монастыря Святого Георгия (ул. К. Сирвидо, 4). Свитки Торы, искусно завернутые в советские газеты, или книги, спрятанные в плетеных корзинах, были найдены лишь незадолго до восстановления независимости Литвы. Центр иудейских исследований Литовской национальной библиотеки имени Мартинаса Мажвидаса отвечает за документальное наследие YIVO и евреев, оставшихся в Литве, за его хранение и архивирование. Документы из коллекции YIVO находятся не только здесь или в институте в Нью-Йорке, но и в других литовских учреждениях памяти: Библиотеке Врублевского Литовской академии наук и Центральном государственном архиве Литвы.

Первые ящики со спасенными ценностями Института YIVO открываются на складе компании Maniczhewitz

Нью-Йорк, 1947 год. Из стран Восточной Европы кое-что из документов было вывезено в Нью-Йорк.

Открываются ящики с сокровищами YIVO, привезенными из Европы

Нью-Йорк. Февраль 1947 года.

Ханукия

Общение и сотрудничество позволяют решать множество специальных задач, возвращать реликвии прошлого на их аутентичные места. Эта ханукия уникальна не столько своими художественными решениями, сколько своей историей и символикой. Ханукия 19-го века из латуни, покрытая никелем, хранилась в Кривоняйской церкви. Однако часть ее была разобрана — ветка с девятым подсвечником, называемая шамаш. От нее каждый вечер во время праздника Ханука зажигается свеча. Ханукия не использовалась в католической литургии. История ее появления в церкви известна из рассказа о том, что прихожанин, принесший ее в церковь, сказал, что евреи обменивали ее на еду. Могло ли это быть так? Скорее всего, могло. Во время Холокоста, после того, как часть евреев Жежмаряй была убита, остальные были на некоторое время заключены в синагоге. Поэтому можно предположить, что эта исключительная по размеру ханука, больше похожая на те, что сжигались в синагогах, чем на те, что использовались в домашней обстановке, могла быть обменена на еду для голодающих во время Холокоста. Несколько лет назад епархия Кайшядориса поддержала решение прихожан вернуть финансируемую частным образом Ханукию с отреставрированным шамашем на прежнее место в отреставрированную деревянную синагогу Жежмаряй. Насколько известно организаторам выставки, это первый еврейский конфессиональный объект, который был возвращен в синагогу благодаря усилиям и доброй воле людей.

Фрагмент Торы. Пергамент, рукопись

Литовские (хотя обобщение здесь было бы не очень уместно) отношения с еврейским культурным наследием довольно сложны, оно долгое время рассматривалось как не наше. Особенно после Холокоста, когда литовские евреи были убиты, а предметы искусства и культа не только остались бесхозными, но и были непонятны и не оценены окружающей средой. В условиях послевоенного дефицита люди делали много вещей, которые ужасают нас, кто научился или учится понимать и ценить еврейскую культуру. Еврейские надгробия стали строительным материалом в государстве или точилками для ножей на фермах, изменилось назначение предметов культа. Перед вами шокирующая вырезка из свитка Торы. Для чего он был сделан и какую практическую бытовую функцию выполнял этот круг, сегодня мы можем только догадываться, думать и пытаться понять, что произошло и как это должно быть в будущем.